ты волновался, Александр Иванович! — воскликнул Хреков.
Астанов объяснил основную задумку нанесения удара. Нам следовало выйти в район города Фаулатабад, что находится в паре десятков километров от Фараха. Занять зону ожидания и быть готовым выйти на боевой курс, который сообщит авианаводчик.
— Зачем стоять в зоне ожидания? Координаты нам известны. На улице скоро стемнеет и тогда совсем будет проблематично ударить, — объяснил Ефремов.
— Нет подтверждения, что Исмаил именно там. Ударим по гражданскому зданию, и погибнут простые люди, — сказал я, посмотрев на примерный район цели. — Хоть это и окраина Фараха, но здесь несколько дворов. Попасть нужно очень точно.
— Верно мыслишь, Родин. Глаз у тебя намётан? — спросил Астанов.
— Никто, кроме духов, не жаловался, — ответил я, и все вокруг слегка усмехнулись.
— Там ещё и наш агент рядом с Исмаилом. Он должен покинуть здание, — сказал Лазарев. — Вопросы ещё есть?
На выходе из командного пункта мы вновь столкнулись с ворчливым бойцом «Каскада». Тот медленно курил, сидя в небольшой квадратной беседке с урной посередине. Томин задумчиво посмотрел на него и присел напротив.
— Разобрали? — спросил разведчик, поправляя воротник на форме.
— Да. Сделаем всё как надо. У нас есть…
— Опыт? Я знаю этот ваш опыт. До сих пор снится, как вы его применяете, — сказал разведчик, затушил сигарету и встал с лавочки. — До встречи.
— Чего это он так, товарищ командир? — спросил я, когда боец «Каскада» ушёл от нас.
— Не знаю. Обида какая-то у него на авиацию. Ты лучше о задании думай, — сказал Валерий Алексеевич.
— Зарядку какую вешаем? — спросил замкомэски штурмовиков.
— Ты погоди, — махнул рукой Томин. — Тут есть проблема, которая не была озвучена, но с Хрековым мы на неё указывали. Мы не знаем о расположении средств ПВО у Исмаила, но они у него есть.
— И что тогда? — спросил Ефремов.
— Будем пикировать, — предложил я. — Обычно работаем с углом 30°, когда 45°, а сейчас отработаем с большим углом.
— Серёга, я тебе дам с большим углом! — воскликнул Томин. — Ты как самолёт будешь выводить потом из этого пикирования?
— Товарищ командир, нам нужна точность, чтобы не сработать по мирному населению. Плюс, месторасположение цели в темноте определить не удастся, если нам её не обозначат, — предложил я.
В общем, долго пришлось нам обсуждать нанесение этого удара. За это время нам успели выдать таблицы для радиообмена, чтобы в случае перехвата была какая-то шифровка переговоров.
Даже на пути к самолёту, мы не могли с Валерой и штурмовиками определиться с порядком действий.
— Метео говорит, что в том районе облачность натекает. Могут возникнуть проблемы с пикированием, Сергей, — сказал Валера, забирая у меня маленький конверт с таблицей условных сигналов.
— Можем мы зайти первые. У нас живучесть повыше вашей, — сказал Ефремов, прикуривая сигарету.
— Спасибо, но ПЗРК, в общем-то, всё равно, — похлопал его по плечу Гаврюк. — Вы сколько вешаете?
— Думали по 8 взять ФАБ-250, но чёрт его знает, сколько в зоне стоять придётся. Возьмём по паре Хшек и по четыре штуки ФАБов.
В итоге на Су-25е были подвешены ракеты Х-25 и по четыре бомбы калибра 250. Нам повесили по две ФАБ-500. Замысел был следующий — штурмовики идут за нами, в готовности применить свои ракеты по пулемётным расчётам ДШК и переносным зенитно-ракетным комплексам. Если такого воздействия нет, то работают вслед за нами своими бомбами. Сомневаюсь, правда, что после удара нашими бомбами там что-то останется, но контрольный выстрел не повредит.
Места в кабинах заняли, двигатели запустили, последние приготовления к вылету были выполнены.
— Янтарь, 12, — запросил такой командой Валера руление.
— Разрешил, — быстро нам ответил руководитель полётами и наша группа начала выруливать по магистральной.
Аэродром уже погрузился в темноту, освещение тут так и не было восстановлено с момента обстрела. Поэтому рулить нужно очень аккуратно. Плюс к этому, аэронавигационные огни предстояло выключить для полной скрытности.
Запрашивать разрешение на занятие полосы нам было не нужно, поскольку группа руководства уже всё рассчитала. К этому моменту никто на посадку не заходил, но в воздухе находилось несколько экипажей, которые на стартовом канале вели радиообмен очень активно. Нужно было создать видимость бурной деятельности.
— Янтарь, свеча, — скомандовал Валера и я знал, что сейчас пора взлетать.
Отпустил тормоза, и мы с Гаврюком начали взлёт с включённым форсажем. Как только мы с Валерой уйдём со взлётного курса, за нами взлетают без команды штурмовики.
Единственное, что не выключал из огней Валера, это были строевые огни, чтобы я мог держаться за ним.
— Янтарь, линейка 14, подскок 5, — доложил Валера курс и высоту полёта.
— Понял, — ответил нам руководитель полётами, пока мы отворачивали от аэродрома.
Непроглядная темнота сегодня. Облака висят низко, закрывая свет от луны. В районе Фараха эта облачность ещё ниже. Под собой практически ни одного огня или какого-нибудь светового ориентира. В Афганистане в принципе со светом большие проблемы.
Через несколько минут мы заняли зону ожидания, встав в размашистый вираж над городом Фаулатабад. Главное, что сейчас нервирует — тишина на канале управления. Мы ждём команды от авианаводчик, который где-то в районе Фараха. Возможно, это такая же разведгруппа, которая наблюдает за предполагаемым домом Турана Исмаила.
Проходит ещё десять минут, и уже начинает надоедать крутиться в вираже. Смотришь по сторонам, а вокруг одна темнота, да один огонёк от моего ведущего. И не поговоришь даже с ним.
Следующие десять минут проходят в том же ключе. Бросив взгляд вниз, я обнаружил пару Су-25х, виражирующих недалеко от нас на 1000 метров ниже. У них, видимо, тоже веселья не очень много сейчас.
Стал уже невольно думать о чём-то другом, а не о нанесении удара. Перебирая в голове темы для обдумывания, не нашёл какой-то наиболее важной в данный момент. Думал и о войне, и что делать потом. Вспомнил новых родственников, которых следует навестить после Афгана и о том, что в любви мне снова не повезло. И так женского тепла захотелось, что аж возбудился.
Но в этот момент прозвучал голос в наушниках. На связь вышел авианаводчик.
— 201й, линейка 31, подскок прежний, — дал команду авианаводчик.
— Понял. Третий, через 30 секунд, — ответил Валера и передал время выхода из зоны штурмовикам. Их ведущий подтвердил приём.
Развернулись на заданный курс и сразу перед глазами появились редкие огни Фараха. Авианаводчик давал нам целеуказания, периодически путаясь в условных обозначениях курса, высоты и расстояния. Немудрено, ведь придумывали эти переговорные таблицы однозначно, чтобы даже свои не догадались.
Оружие включили, как только поравнялись с окраиной города. Как здесь искать сейчас нужный дом непонятно.
Руки уже слегка забились после долгих виражей в зоне. Спина затекла, а ноги так и норовили выскочить из педалей, поскольку за сегодняшний день натрудились достаточно. Но все так летают здесь. Каждый лётчик работает на износ.
— 21, — произнёс в эфир Валера, что означало наше прибытие в точку начала боевого пути.
Сейчас мы должны получить боевой курс и ориентиры цели. Ещё раз проверил, включено ли вооружение. Оторвав взгляд от панели, я увидел, как мы приближаемся к облакам. Валера никак на это не среагировал. Так мы и вошли в них в полном молчании.
Сразу неприятный холодок пробежал по спине, когда потерял из виду своего ведомого. Перед глазами темнота, покрытая некой серой пылью.
— Вверх, — сказал Валера.
Ручку управления самолётом я отклонил вправо, чтобы не оказаться на одной траектории с Валерой в момент набора высоты, иначе мы можем с ним столкнуться. Выдержал 10 секунд и вернулся на прежний курс. Задрал нос и выскочил над облаками, наблюдая впереди и слева самолёт Валеры.
— Мы над облаками. 27, повторяю 27, — громко произнёс в эфир Валера, и голос его был недовольным. Эта команда означала, что мы цель не наблюдаем.
— 201й, третий встал в круг. Вата мешает, — доложили штурмовики. Где теперь их искать, непонятно.
— 201й, основная линейка 21, как приняли? — передавал нам команду авианаводчик.
Не знает он ещё, что весь наш замысел развалился из-за густой облачности. Ниже снижаться нельзя, поскольку тогда мы попадаем в зону действия ПЗРК. Плюс, так нас проще будет услышать.
— Рядом, — доложил я Валере, когда пристроился к нему.
— Понял. Второй 22, наклон 70°, через 5 секунд, — выдал в эфир Валера мне команду выхода на боевой курс, а значит, будем пикировать через облака.
Ух,
